9oodw1n Лысаковский, с августа месяца прошлого года сидит в СИЗО "Матросская тишина" по обвинению в мошенничестве. Сам он уже неоднократно эти обвинения комментировал, кому интересно - здесь, здесь, здесь, здесь и здесь. Находясь под стражей он продолжил свою юридическую практику, осуществляя юридическую помощь арестантам, в чём уже добился определенных успехов. Общаясь с другими заключенными (а даже строгий режим спецблока не может полностью исключить возможности это делать, например во время вывозов на суды по мере пресечения и рассмотрению жалоб), Гудвин пришёл к выводу о необходимости систематизировать свои и не только свои размышления на базе материала уголовных дел, как своего собственного, так и многих других, и попытаться донести их до высших судебных инстанций РФ.
Мою позицию по вопросам каких-либо "диалогов" с властями нынешними вы знаете. Я считаю, что наша властная элита во всех своих ветвях окуклилась, посвятила себя своей внутренней борьбе и сделалась совершенно нечувствительной ни к каким "сигналам снизу".
Гудвин считает иначе, по его мнению составление документа, объединяющего в себе все претензии предпринимателей, содержащихся под стражей, обнародование его и отправка в соответствующие судебные инстанции, может дать какой-то положительный результат.
Вот этот документ, Записка, отправленная на имя председателя Верховного Суда РФ Лебедева (в формате PDF). В ней содержится подробное описание всех типовых нарушений, которые давно и с завидным постоянством допускают следствие, суды и прокуратура при расследовании дел по статьям 159 и 160-й УК РФ. Поскольку текст передавался в рукописном виде, в предыдущей публикации присутствовали некоторые ошибки и опечатки, которые были исправлены.
Председателю Верховного Суда
Российской Федерации
Лебедеву Вячеславу Михайловичу.
Уважаемый господин Лебедев!
Мы – бизнесмены и предприниматели, содержащиеся под следствием в СИЗО-1 города Москвы, а равно и в других СИЗО России.
3 декабря в послании Федеральному Собранию Президент России Владимир Путин обратил внимание на то, что становление экономически и политически самостоятельной России невозможно при том отношении к предпринимателям, что существует сейчас в российской судебной и правоохранительной системах.
Все мы подвергались содержанию под стражей, почти все из нас в результате этого потеряли свой бизнес, репутацию, были уничтожены рабочие места, наши предприятия перестали платить налоги – и всё это при попустительстве судебной системы, основы основ конституционного строя России и единственного реального инструмента защиты наших гражданских прав.
Настоящим письмом мы хотим обратить Ваше внимание на те проблемы, которые стали явными при рассмотрении наших дел и дел тех, кто находился в заключении вместе с нами. Мы также просим Вас принять меры к тому, чтобы предложения, изложенные в этом открытом письме, были изучены Вами и нашли свое отражение в позиции Верховного Суда, и эта позиция была надлежащим образом донесена до нижестоящих судов.
Многие из нас до заключения в СИЗО владели и управляли предприятиями, активами, которые после нашего заключения в СИЗО либо уничтожены, либо перешли к нечистым на руку конкурентам, чиновникам или правоохранителям. Уничтожены рабочие места, утрачены наработанные знания и опыт. Многие из нас опорочены в глазах российских и зарубежных партнеров по бизнесу, родных и близких. Но мы сможем начать сначала и будем это делать, поскольку остаемся верными сынами своей Родины – России.
1. Многие из нас, подследственных – высшие должностные лица предприятий, однако вместе с нами под стражу очень часто помещаются и наши подчиненные, которых подозревают в соучастии в преступлениях, инкриминируемых нам. Как правило, эти подозрения беспочвенны и ничем не обоснованы. Следственные органы привлекают в качестве соучастников лиц, которые исполняли свои служебные обязанности, а потому не могут нести уголовную ответственность за действия руководства в силу ч.1 ст. 42 УК РФ, однако следствие этого во внимание не принимает и подследственным об этом не сообщает. Пользуясь этим, следователи принуждают таких неосведомленных и, очевидно, не имевших умысла лиц давать признательные показания против своих бывших коллег и начальников в надежде на меньшее наказание в «особом порядке» (гл. 40 УПК РФ).
Наличие таких показаний и приговоров позволяет обвинению обосновывать несостоятельные иначе выводы о наличии в наших действиях составов преступления, предусмотренного ст. 210 УК РФ, что, в свою очередь, выливается для них в новые звания, поощрения, награды, а для нас – в лишение свободы на срок от 10 лет.
Мы полагаем, что в целях торжества справедливости необходимо уже на этапе избрания меры пресечения выяснять у подозреваемого, обвиняемого, совершил ли он инкриминируемое деяние в рамках и в процессе исполнения своих должностных обязанностей, подтверждается ли это иными доказательствами, в том числе показаниями руководителя этого лица, и, в случае, если следствием не представлено убедительных доказательств наличия у такого лица самостоятельного умысла на участие в преступлении и осознания преступности деяния, судам надлежит делать вывод о том, что инкриминируемое деяние не является преступлением в силу ч.1 ст. 42 УК РФ; в дальнейшем, при обнаружении следствием доказательств наличия у подозреваемого, обвиняемого самостоятельного умысла обвинение может быть предъявлено повторно, либо решение суда может быть пересмотрено на основе таких доказательств.
Так же необходимо разъяснить судам, что уголовное преследование за участие в расследуемых событиях лиц, исполняющих типовые профессиональные обязанности (юристов, бухгалтеров, кассиров) или лиц, действующих не имея информации о происходящем преступлении (курьеров, операторов колл-центров) не соответствует ни интересам общества, ни установленным ст. 6 УПК РФ целям уголовного судопроизводства. Содержание же таких лиц под стражей вообще оправдано лишь в случае, если наличие у них умысла доказано на этапе предварительного следствия.
Также необходимо довести до сведения судов, что юристы (лица, профессионально выполняющие типовые обязанности юристов) в силу ч.3 ст. 1 УПК РФ находятся под защитой «Основных принципов, касающихся роли юристов» (приняты 8-м Конгрессом ООН, Гавана, Куба, 27.08 – 07.09.1990), которые прямо запрещают отождествлять интересы юриста и интересы их клиентов (п. 18 «Основных принципов»). Таким образом, действия юриста (п.13 «Основных принципов») в интересах своего клиента означают, что юрист не может рассматриваться как субъект преступления.
2. При избрании в отношении подозреваемого, обвиняемого меры пресечения обвинение практически никогда не указывает конкретных оснований для избрания меры пресечения, но мера пресечения, как правило, избирается. На этом этапе прокуратура, как правило, не обладает достаточной информацией о самом деле и лишь в редчайших случаях не поддерживает ходатайство следствия. Это позволяет предположить, что при вынесении судами решений об избрании меры пресечения зачастую в основу кладутся внепроцессуальные обращения следствия, в частности, доводы следствия о невозможности поведения расследования при оставлении подследственного на свободе, не подтвержденные доказательствами.
Основания для избрания как меры пресечения вообще, так и содержания под стражей (ст. ст. 97, 99, 108 УПК РФ) судами не выясняются и не проверяются, логика выводов суда непрозрачна и в постановлении не раскрывается, конкретные обстоятельства, в нарушение ч.1 ст. 108 УПК РФ, не исследуются, либо исследуются поверхностно, результаты исследования зачастую в решении не указываются.
При вынесении решения об избрании в отношении подозреваемого, обвиняемого меры пресечения судам необходимо помнить, что основания, перечисленные в ст. 97 УПК РФ, сами по себе недостаточны для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу.
При принятии решения об избрании меры пресечения (гл. 13 УПК РФ) судом должно быть однозначно установлено, что вероятность реализации подследственным действий, указанных в ст. 97 УПК РФ, реальна. В частности, судам надлежит проверять:
1) Имеется ли у подследственного возможность и намерение скрыться от следствия, дознания или суда. Факты, подтверждающие наличие таких обстоятельств, должны быть предоставлены следователем и документально подтверждены. О наличии возможности может свидетельствовать, например, наличие собственности за рубежом и иные, не устранимые в разумный срок, обстоятельства. К таковым не может относиться наличие у подозреваемого, обвиняемого заграничного паспорта, так как этот документ вполне может быть передан следствию и храниться при уголовном деле.
О наличии намерения могут свидетельствовать, например, действия подследственного по продаже имущества, по поиску места, где он может скрываться, его телефонные разговоры, переписка, история нарушений им избранной ранее меры пресечения. При разумном сомнении в наличии одного из этих обстоятельств суд, с учетом положений ст.2 Конституции РФ, должен прийти к выводу о невозможности избрания меры пресечения по этому основанию.
2) При указании на то, что подследственный может продолжить заниматься преступной деятельностью, судам следует требовать от органов следствия обязательного предоставления доказательств того, что какая-либо деятельность, которой занимался подследственный, была ранее признана преступной. Согласно ч.2 ст.8 УПК РФ, это может подтверждаться лишь вступившим в силу приговором суда, и при наличии такого приговора судам также надлежит установить, имеет ли подследственный намерение продолжить заниматься такой деятельностью (например, наркотическая зависимость, плохое финансовое положение при отсутствии регулярного дохода) и возможность ей заниматься (например, если сохранилась возможность совершить аналогичное преступление в условиях, когда расследование уголовного дела уже проводится). Отсутствие любого из вышеуказанных обстоятельств (деятельность подследственного не признавалась ранее преступной, подследственный не имеет намерения или возможности продолжить заниматься такой деятельностью) должно приводить к отказу суда избирать меру пресечения по этому основанию.
3) Выводы суда о наличии достаточных оснований полагать, что подследственный может угрожать свидетелям, иным участникам уголовного судопроизводства также должны опираться на доказательства, предоставленные следствием, о наличии у подозреваемого, обвиняемого возможности и намерения угрожать этим лицам, о реальности таких угроз.
В случае, если следствие указывает, что подследственный может принять меры к уничтожению доказательств, суду необходимо не только проверить наличие у подследственного намерения и возможности это сделать, но и выяснить у следствия, о каких именно доказательствах идет речь и в течение какого срока следствие может обеспечить их отыскание и приобщение к делу. Этот срок должен в дальнейшем учитываться при продлении срока действия меры пресечения. Если следствие полагает, что обвиняемый может воспрепятствовать производству по делу каким-либо иным способом, то следствию надлежит указать каким именно и обосновать перед судом возможность и намерения подследственного совершить такие действия.
В любом случае суду надлежит выяснить, возможно ли эффективно ограничить подозреваемого, обвиняемого в возможности совершить действия, предусмотренные ст. 97 УПК РФ и, если такое ограничение возможно без заключения под стражу, суд должен отказать в избрании заключения под стражу в качестве меры пресечения. При этом домашний арест (ст. 107 УПК РФ) имеет в своем составе достаточно обширный перечень ограничений, которые могут быть установлены судом.
3. При вынесении решения об избрании в отношении подозреваемого, обвиняемого меры пресечения в виде содержания под стражей судами согласно ч.1,3 ст. 108 УПК РФ должна проверяться невозможность применения иной, более мягкой, меры пресечения. Это требование судами либо не выполняется вовсе, либо выполняется формально: судьи не изучают и не указывают в решении обстоятельства, на основании которых делается вывод, не указывают логики, которая привела суд к выводу о невозможности применения иной меры пресечения. Зачастую суды подменяют эту проверку ссылками на основания, указанные в ст.97 УПК РФ. Обстоятельства, подтверждающие возможность избрания иной, более мягкой, меры пресечения зачастую судом игнорируются (сотрудничество со следствием, соблюдение ранее избранной меры пресечения, положительные характеристики и рекомендации, наличие государственных наград и т.п.).
Почти все из нас обвиняются в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 159, 160 УК РФ. Почти все из нас, предпринимателей, обвиняются в преступлениях, якобы совершенных нами при осуществлении предпринимательской деятельности. Тем не менее, случаи отказа судов применить меру пресечения в виде содержания под стражей на основании ч.11 ст. 108 УПК РФ единичные, если вообще были. С момента введения этой части ст. 108 УПК РФ в 2009 году она практически не применялась.
Вместе с тем, в целях обеспечения буквы и духа закона, в случае, если сторона защиты указывает на то, что применение меры пресечения в виде содержания под стражей невозможно в силу ч.11 ст. 108 УПК РФ, суду необходимо, в силу ч.2 ст. 14 УПК РФ, обязать сторону обвинения документально опровергнуть доводы защиты: подтвердить, что подследственный не был зарегистрирован в качестве индивидуального предпринимателя, не занимал руководящих должностей, не действовал во исполнение своих должностных обязанностей либо инкриминируемое ему деяние не связано с его профессиональной предпринимательской деятельностью. При этом отсутствие опровержения доводов со стороны следствия должно трактоваться в пользу подозреваемого, обвиняемого.
4. При вынесении и пересмотре решений об избрании меры пресечения судам надлежит помнить, что именно суд обязан блюсти баланс интересов между правами и свободами обвиняемого и интересами общества. Интересы общества, без сомнения, включают и полное и объективное расследование, и изоляцию от общества потенциально опасного лица, и назначение справедливого наказания виновному, однако они включают также и сохранение рабочих мест, и выполнение государственных программ, к реализации которых привлечены обвиняемые предприниматели, и накопление бюджета за счет налогов и возможно более скорое освобождение из под стражи невиновных лиц. Подмена общественных интересов интересами следствия либо частными интересами следователей недопустима.
С учетом вышеизложенного многократно возрастает доля ответственности судов апелляционной инстанции: неисправление судебной ошибки, которая привела к содержанию под стражей предпринимателя в нарушение закона, имеет негативные общественные последствия и подрывает доверие к самой судебной системе, как уже подорвало доверие к органам прокуратуры.
В целях недопущения подобного, судам всех инстанций надлежит уделять особое внимание жалобам, в которых заявитель указывает на неприменение или неправильное применение положений ч.11 ст. 108 УПК РФ, проверять обоснованность выводов суда в этой части, оценивать их логичность, их соответствие проверенным в ходе судебного заседания данным. При обжаловании судебных решений необходимо также установить, все ли доводы защиты указаны в решении, получили правовую оценку суда и правильна ли логика суда, пришедшего к тому или иному выводу.
Судам необходимо помнить о балансе интересов и с уважением относиться к праву личности на свободу, не забывая, что подозреваемый, обвиняемый не является осужденным, вина его не доказана, и принимать во внимание позицию подозреваемого, обвиняемого по вопросу его невиновности.
5. При продлении срока содержания под стражей в порядке ст. 109 УПК РФ следствием должны быть представлены в суд доказательства, достаточные для поддержания обоснованности разумного подозрения подследственного в совершении преступления. При этом объем доказательств, который был достаточен для избрания меры пресечения, не может быть признан достаточным для продления срока ее действия, так как это означало бы бездействие следственных органов с момента последнего продления, и, соответственно, нарушение разумных сроков судопроизводства. Также это означало бы содержание лица под стражей лишь в интересах следствия, что, с учетом того, что условия содержания под стражей в условиях СИЗО сопоставимы с условиями содержания в изолированных помещениях камерного типа (тюрьме, ст. 127,131 УИК РФ) и может применяться в отношении лиц, обвиняемых по ст. ст. 159-160 УК РФ, по которым обвиняется большинство предпринимателей, лишь в случае особо опасного рецидива (ст. 18, 58, УК РФ), и означает применение к подследственному более сурового наказания, чем предусмотрено законом, и нарушает ч.1 ст.7 “Конвенции о защите прав человека и основных свобод”.
В силу ст. 110 УПК РФ, мера пресечения подлежит отмене, если в ней отпадает необходимость, или заменяется на более строгую или более мягкую, если изменяются основания для ее избрания, предусмотренные ст. ст. 97,99 УПК РФ. Это со всей очевидностью означает, что такие обстоятельства должны быть исследованы судом на момент принятия решения о продлении действия меры пресечения, должны быть отражены в решении суда, доводы защиты, касающиеся таких обстоятельств, должны быть опровергнуты обвинением, в решении суда должна быть указана данная доводом сторон правовая оценка и логика, обосновывающая принятие судом решения.
6. При расследовании преступлений возникают ситуации, когда вмешательство контролирующих органов необходимо в целях защиты прав участников процесса. Законодатель предусмотрел такую возможность в гл. 16 УПК РФ.
Мы знаем о том, что суды прикладывают максимум усилий для того, чтобы не принимать к рассмотрению или отказывать в жалобах, поданных в порядке ст. 125 УПК РФ, охраняя процессуальную независимость следователя. Однако при принятии подобных решений судьи должны осознавать, что обжалование в порядке ст. 125 УПК РФ -единственный способ привлечь внимание независимого арбитра к нарушениям закона, допущенным в процессе следствия. В случае, если суды будут и далее отказывать в принятии или удовлетворении жалоб в порядке ст. 125 УПК РФ, не разбирая их по сути, сторона обвинения получит возможность нарушать закон в процессе ведения следствия, ведь подследственные не могут оспорить ни оказание давления на свидетелей следствием, ни применение пыток.
Мы, подследственные, были бы счастливы не обжаловать действия обвинения в судебном порядке, но обжалование их начальнику следственного органа или прокурору сейчас настолько неэффективно, что даже рассматривать такой вариант, по меньшей мере, наивно, ведь согласно гл. 6 УПК РФ и следствие и прокуратура – представители одной стороны, стороны обвинения. Практика подтверждает эту позицию.
При вынесении решения об отказе в принятии к производству жалобы, поданной в порядке ст. 125 УПК РФ, судам необходимо учитывать, что подследственные (и иные лица) вправе ожидать от государственных органов и должностных лиц соблюдение законов, что является конституционным правом подследственных и иных лиц в силу ч.2 ст. 15 Конституции РФ. Таким образом, нарушение закона при расследовании дела образует предмет судебного контроля в соответствии со ст. 125 УПК РФ.
7. Основания, по которым многим из нас были предъявлены обвинения, уже рассматривались судами в порядке гражданского судопроизводства. Более того, обстоятельства, являющиеся предметом рассмотрения в рамках уголовных дел, уже были установлены вступившими в законную силу решениями судов и подтверждали, как правило, отсутствие в уголовном деле состава или события расследуемого преступления. Тем не менее, суды игнорируют обязанность признавать без дополнительной проверки обстоятельства, установленные другими судебными решениями, вступившими в законную силу. Как правило, подобные действия следователя, прокурора, суда обосновываются постановлением Конституционного суда РФ №30-п, согласно которому в гражданском судопроизводстве не могут предрешаться вопросы виновности участвующих в деле лиц. При этом позиция КС РФ, изложенная в определении №193-0-п от 15.01.2008, постановлениях №№ 5-п от 17.03.2009, 30-п от 21.12.2011, обязывающих суды безусловно исполнять положения ст.90 УПК РФ, судами систематически игнорируются. Применение положения ст.90 УПК РФ лишь в сторону, удобную обвинению, является системным и оправдывается судами неоднозначностью и неконкретностью способов применения указанной статьи.
С учетом вышеизложенного, считаем, что судам необходимо разъяснить следующее:
1) Применение ст. 90 УПК РФ - не право, а обязанность органов дознания, следствия, прокуратуры и суда. В случае, если на этапе предварительного следствия становится известно о наличии судебных решений, устанавливающих существенные для рассмотрения дела обстоятельства, эта информация должна сообщаться судам при избрании и продлении меры пресечения, учитываться при принятии решения о прекращении уголовного дела. Обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением суда, должны быть указаны в выносимом судебном акте, их относимость должна быть оценена судом, если они признаны относимыми, такие обстоятельства не могут трактоваться иначе, чем буквально указано в преюдициальном решении суда.
2) Признание обстоятельств не является оценкой доказательств, а потому не составляет деятельности следствия по оценке доказательств. Разница между понятиями «обстоятельство» и «доказательство» раскрыта законодателем в ч.1 ст. 74 УПК РФ. Проверке на допустимость, относимость и достоверность подлежат лишь доказательства, в то время как под обстоятельствами понимается некий факт, объективная данность, которая существует вне зависимости от желания сторон по делу и в силу своей фактической природы порождает доказательства своего существования, которые в силу своей вторичности и подлежат проверке судом. Таким образом, признание без дополнительной проверки обстоятельств, установленных вступившим в законную силу решением суда, означает безусловное использование таких обстоятельств в логике принятия решения в том виде и с тем содержанием, которое им даны преюдициальным решением суда. Понятие «без дополнительной проверки» означает, что ни при каких обстоятельствах проведение такой проверки законом не требуется и не может быть оправдано.
3) Единственное исключение, при котором использование ст.90 УПК РФ должно осуществляться с осторожностью – это случай расследования преступлений, результатом которых стало вынесение решения суда, которое может использоваться преюдициально. В этом случае следственные органы должны указывать судам на то, что преюдициальное решение суда существует, но в результате противоправных действий подозреваемого, обвиняемого могла иметь место судебная ошибка.
Вместе с тем это не предоставляет обвинению или суду возможности игнорировать либо трактовать иначе преюдициальное решение суда до того момента, когда оно будет пересмотрено в установленном законом порядке. Аналогичная позиция изложена в “Основных принципах, касающихся независимости судебных органов” (приняты 7-м Конгрессом ООН, Милан, Италия 26.08.- 06.09.1985, одобрена резолюцией ГА ООН 40/32 от 29.11.1985).
4) Вопрос признания обстоятельств, не имеющих отношения к наличию умысла у субъекта преступления или к возможности совершения им преступления по неосторожности не может трактоваться как предрешение вопроса о виновности лица. Более того, по своей природе виновность есть вывод, к которому приходит суд на основании имеющихся в его распоряжении доказательств и известных суду обстоятельств, то есть игнорирование таких обстоятельств судом, либо неуказание на них следствием или прокурором на этапе предварительного и судебного следствия означает нарушение права подследственного, обвиняемого на защиту и не соответствует целям уголовного судопроизводства, установленным ст. 6 УПК РФ, так как может привести к содержанию под стражей и наказанию невиновного.
5) В связи с тем, что применение ст. 90 УПК РФ является обязанностью следствия, прокуратуры и суда, не относится к оценке доказательств и не означает предрешение вопроса о виновности подследственного, неисполнение следователем, дознавателем обязанности по применению ст. 90 УПК РФ образует предмет судебного контроля в порядке ст. 125 УПК РФ, так как нарушает конституционное право подозреваемого, обвиняемого на законность при поведении следствия по делу (ч.2 ст. 15 Конституции РФ).
Системное неприменение судами положений ст. 90 УПК РФ дает возможность пересматривать судебные решения по гражданским делам в обход установленной законом процедуры, пересматривать последствия таких решений, зачастую оказывая давление на свидетелей или стороны путем содержания их под стражей. Это, в свою очередь, приводит к тому, что решения суда по гражданским делам не могут считаться окончательными, что ставит под сомнение сам смысл существования системы арбитражных судов и судов общей юрисдикции, предоставляет поистине безграничные возможности для коррупции и ставит крест на задаче формирования благоприятного инвестиционного климата в России.
8. Ввиду того, что предпринимательская деятельность неразрывно связана с документацией, объемы уголовных дел, предъявляемых нам для ознакомления, являются существенными. Учитывая, что ознакомление подследственного с материалами уголовного дела имеет своей целью не хвастовство объемом проделанной работы, а предоставление подследственному реальной возможности защищать себя в суде, считаем целесообразным ввести некий минимальный норматив ознакомления с материалами дела (в страницах и минутах аудио- и видеозаписей), ниже которого ограничение права подследственного на ознакомление с материалами дела недопустимо. Этот норматив должен учитывать право обвиняемого делать выписки из дела, возвращаться к изученным ранее томам дела, также нужно учитывать, что в условиях следственного изолятора невозможно применение технических средств для работы с материалами дела вне комнаты ознакомления. Из опыта можно сказать, что в течение одного рабочего дня, без существенной потери эффективности работы, можно ознакомиться с 40-100 листами уголовного дела или 30-60 минутами аудио- и видеозаписи.
Просим Вас учесть, что никто из нас не намерен проводить в СИЗО лишние часы, и мы сами заинтересованы в скорейшем рассмотрении дела. Одновременно с этим судам нужно отнестись с пониманием к тому, что подследственные отказываются от ознакомления с материалами дела, если те представлены в не прошитом и не пронумерованном виде.
9. При вынесении решений судам необходимо помнить, что одной из основных задач уголовного
судопроизводства является защита личности от необоснованного обвинения и осуждения, ограничения ее прав и свобод. Задачи же: оправдания содержания лица под стражей, покрывательства необоснованного задержания или затягивания срока следствия, сокрытие и обоснование совершенных ранее судебных ошибок к назначению уголовного судопроизводства отношения не имеют. Этот принцип неразрывно связан с задачами Уголовного Кодекса по охране прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности.
Судам необходимо помнить, что обвинительное заключение, обвинительный акт есть лишь позиция одной из сторон, участвующих в деле, отражающая видение произошедших событий стороной обвинения и по сути являющаяся допущением. Обвинение не обязано руководствоваться общественными интересами, требованиями справедливости, интересами стороны защиты и ограничено лишь обязанностью формально соблюдать закон. Обвинение не обязано руководствоваться даже логикой, а требование о мотивированности постановления следователя на практике выливается лишь в ссылки на материалы дела, которые совершенно не обязательно могут толковаться однозначно. Более того, обвинение не всегда в силах осознать, что для того, чтобы сделать некоторые выводы, могут понадобиться специальные познания или квалификация, которыми следствие не располагает.
Судебный процесс как раз и должен, со всей беспристрастностью и объективностью, руководствуясь Конституцией и законом, проверить обоснованность допущения обвинения и принять решение о способе восстановления социальной справедливости и профилактики дальнейших преступлений, если необходимо. Для этого суду надлежит оценивать обвинительное заключение как позицию одной из равноправных сторон процесса, принимая все необходимые меры для помощи защите в ее опровержении в силу принципа презумпции невиновности. Лишь устранив все сомнения, суд может говорить о достаточности доказательств обвинения и только в этом случае суд правомочен рассматривать вопрос о назначении наказания. Ни при каких обстоятельствах судам не следует забывать, что версия обвинения есть лишь реконструкция событий, созданная на основе имеющихся у следствия данных, а не описание событий, сделанное непредвзятым и объективным очевидцем; более того, зачастую следствие не кладет в основу обвинения факты, строя на них линию событий, а «подтягивает» имеющиеся факты к удобной следствию версии, препятствуя защите в приобщении каких-либо доказательств, неудобных следствию.
В задачи суда при вынесении решения входит, при условии признания лица виновным, найти оптимальный баланс между ограничениями прав виновного лица и интересами общества, как то: восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение новых преступлений (т.2 ст.43 УК РФ). Восстановление социальной справедливости означает справедливое воздаяние за совершенное преступление, то есть воздаяние, сопоставимое по характеру и пропорциональное степени общественной опасности.
Специфика обвинения предпринимателей в уголовных преступлениях состоит в том, что большей части из нас предъявлено обвинение по ст. ст. 159, 160 УК РФ. Эти преступления носят ненасильственный характер и не сопряжены с угрозой жизни или здоровью. Более того, в делах многих из нас потерпевшие либо отсутствуют, либо признаны таковыми незаконно. Также зачастую отсутствует фактически причиненный вред.
Вместе с тем, многие из нас были вынуждены в результате задержания закрыть предприятия, уйти из бизнеса.
Непонятно, почему преступления ненасильственного характера, не посягающие на общественные ценности – здоровье, жизнь, свободу – должны порождать насилие при избрании наказания, каковым является лишение свободы. Законодатель предусмотрел возможность суду отказываться от применения меры наказания в виде лишения свободы, не предусмотрев минимального срока лишения свободы по ст. ст. 159, 160 УК РФ; однако практика свидетельствует о практически гарантированном избрании реального срока лишения свободы в качестве наказания за преступление, не связанное с насилием.
Нельзя также предположить, что лишение свободы способствует нашему исправлению: мы не имеем антиобщественных взглядов, так как до задержания являлись достойными членами общества, а руководимые и созданные нами предприятия обеспечивали работой тысячи граждан; про уважительное отношение к труду, человеку и обществу и говорить не приходится: мы долгие годы работали, чтобы именно это общество жило и процветало, инвестировали деньги в экономику России, платили налоги. Более того, при применении к нам наказания в виде реального лишения свободы очень многие из нас потеряют навыки, квалификацию, не смогут передать зачастую бесценный научный и управленческий опыт.
В связи с вышеизложенным, считаем разумным обратить внимание судов на то, что применение реальных сроков лишения свободы к лицам, не имеющим антиобщественных и насильственных личностных установок, не соответствует целям наказания (ст. 43 УК, ст. 9 УПК РФ) и не может быть признано справедливым (ст. 6 УК РФ). Общественным интересам куда больше отвечает назначение за ненасильственные преступления наказаний в виде штрафа в пользу государства или выплат в пользу потерпевшего, что соответствует характеру ненасильственного преступления и задаче исправления осужденного.
Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций в отношении мер, не связанных с тюремным заключением («Токийские правила»), устанавливают, что меры наказания, не связанные с лишением свободы, должны применяться как можно раньше (п. 9.4) и их применение и избрание должно обеспечивать полную подотчетность (п. 3.3). В связи с этим, судам в приговоре необходимо раскрывать основания, по которым суд пришел к выводу о невозможности применения наказания в виде условного лишения свободы, с указанием логики применения такого решения, основывающейся на изученных в ходе заседания доказательствах и обстоятельствах, существующих на момент вынесения решения.
Точно так же суды должны обосновывать и невозможность отказа от применения реального срока лишения свободы, если такая возможность предусмотрена уголовным законом. При этом логика суда должна быть понятна из текста приговора (постановления) суду, в компетенции которого находится пересмотр дела. Судам необходимо также особо обратить внимание и учесть при вынесении решения обстоятельства, ставшие актуальными к моменту вынесения решения: нахождение подсудимого под домашним арестом, соблюдение им режима избранной меры пресечения в процессе следствия и суда, добровольную явку в суд и иное. В отсутствие оснований считать, что лишение свободы будет способствовать исправлению осужденного в большей степени, чем не связанное с лишением свободы, решение о виде наказания судам надлежит принимать с учетом общественного вреда, которое может принести такое решение (уничтожение рабочих мест, прекращение налоговых отчислений, покрывательство судебных преступлений, совершенных стороной обвинения при рассмотрении дела и формирование недоверия к судебно-правоохранительной системе в целом).
Мы просим Вас изучить настоящее обращение и принять меры к тому, чтобы изданные на его основе разъяснения применялись судами на практике. Как показывает опыт, постановления Пленума Верховного Суда применяются судами лишь в случаях, когда это отвечает интересам суда или стороны обвинения: связано это, в основном, с небольшим количеством дел, принимаемых к пересмотру в кассационном порядке. Этой же причиной объясняется и количество приговоров, пересматриваемых в сторону ужесточения наказания судом апелляционной инстанции в случае, если в апелляционной жалобе ставится вопрос об оправдании осужденного.
На наш взгляд, лишь эффективная система профессионального и общественного контроля за деятельностью судов может способствовать построению государства диктатуры закона, в котором частный капитал будет работать на пользу обществу.
Мы также знаем, что будем осуждены вне зависимости от нашей вины и наличия к тому законных оснований, хоть и надеемся на оправдание и будем бороться до последнего. Статистика – упрямая вещь. Однако, именно этот факт дает нам в руки уникальный индикатор того, насколько наша страна, Россия, является приемлемой для жизни и работы: именно объективное расследование, пересмотр наших дел, оправдание и реабилитация невиновных и будут сигналом к тому, что в России можно жить, не будучи чиновником, и работать, не служа в правоохранительных органах.